среда, 2 ноября 2016 г.

"Гармония - абсолютна, а дисгармония - относительна": Памяти М.М. Гиршмана


Вышла книга "Гармония - абсолютна, а дисгармония - относительна": Памяти М.М. Гиршмана. - К.: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2016. - 184 с.

Здесь размещен и мой небольшой материал о Михаиле Моисеевиче.

Нужные слова Михаила Моисеевича Гиршмана
В рое воспоминаний о своем учителе (в самом высоком, восточном, смысле этого сло­ва) я сосредоточусь только на одной черте личности этого разностороннего, неисчерпаемого, по-настоящему духовно богатого человека, каким был Михаил Моисеевич, – умении всегда найти для своих учеников нужные слова.
Причем это распространялось не только на какие-то трудные, решающие моменты судьбы, моменты профессионального самоопределения или душевного упадка, когда сло­во мудрого наставника решает, куда склонится чаща весов в ситуации жизненного выбо­ра (а несколько таких решающих бесед у меня было, за что я благодарен Михаилу Моисе­евичу).
Нужные слова, верные и поддерживающие, были у Гиршмана и для всякого повсед­невного случая. Они были доведены великим педагогом до уровня профессиональных формул, которые, однако, не превращались в лишенные живого человеческого чувства штампы. Всякий раз эти слова, добрые, мудрые, иногда ироничные (но при этом все же конструктивные!), оживали в его устах, исполненные смысла и искреннего человеческо­го участия.
Как правило, это были цитаты из хорошо известных авторов или мыслителей, кото­рые, однако, преображенные личностью Михаила Моисеевича, как бы обретали новую неповторимую авторскую интерпретацию, а иногда были и просто его слова. Например, уставшим от писания конспектов студентам он мог сказать: «Рука бойцов колоть устала», и настроение поднималось. Наверное, все его подопечные помнят советы учителя взять что- либо «в светлое поле своего сознания» или его полушутя произносимое, «сначала дела об­щественные, а потом личные».
Мне, студенту, пребывающему на начальных курсах филфака в еще полудиком по фи­лологическим меркам, состоянии, он постоянно повторял строчку из Окуджавы: «Не остав­ляйте стараний, маэстро!». Это было не нудно, хоть и назидательно, но как-то задорно. В самом деле, хотелось быть лучше, работать над собой.
Когда я мог не поступить в аспирантуру в силу не зависящих от меня обстоятельств (места могли просто не выделить), Михаил Моисеевич сказал, что, в крайнем случае, мож­но будет пойти сюда через год и добавил: «Это, конечно, драма, но не трагедия». Через не­которое время я подумал: в самом деле – не трагедия, отпустил ситуацию и благополучно поступил в том же году.
Когда я, с трудом справляясь с волнением, выходил на предзащиту своей кандидат­ской диссертации, а предзащита в нашем университете гораздо строже и по-научному принципиальнее, чем защита, в личной беседе мой наставник с улыбкой напомнил слова Бертольда Брехта:
Плохой финал заранее отброшен
Он должен, должен, должен быть хорошим!
Волнение, причиной которому были кое-какие подводные камни, имеющие место тогда в нашем научном сообществе, как рукой сняло. Слова вроде бы простые, но Миха­ил Моисеевич умел сказать простое как-то по-особенному. Может быть, ему помогал его природный артистизм или умение прекрасно читать стихи, но вернее то, что дело было не в словах, а в нем самом.
Однажды, будучи еще студентом, я обсуждал с Михаилом Моисеевичем свой доклад на конференции. Там было что-то об онтологии творчества и о бессмертии, которое об­ретает художник в творческом акте. Мой научный руководитель обратил внимание, что я слишком легковесно обращаюсь с понятием творческого бессмертия: «Бессмертие-то это особое», – сказал тогда Михаил Моисеевич. Сегодня его уже нет с нами, но я уверен, что особое бессмертие – прежде всего продолжение в своих учениках, в длящейся жизни на­учной школы, которую он основал, – М.М. Гиршман обрел.

О.Р. Миннуллин

Комментариев нет:

Отправить комментарий